Луи Рено: судьба основателя компании Renault

Судьба улыбалась Луи с рождения. Свидетельство тому – большой, причудливо изукрашенный дом возле парижской площади Лаборд. Тогда здесь жила семья галантерейщика Рено: сам мсье Альфред, мадам Луиза-Берте, трое их сыновей и две дочери. Помимо городского и загородного домов мсье Рено владел фабрикой, семиэтажным торговым центром в Париже и филиалом в Лондоне. Он происходил из почтенного, из поколения в поколение набирающего вес рода, и Луи Рено тоже должен был продолжить семейное дело, прибавить очередную пару миллионов, выгодно жениться и родить наследника-галантерейщика. Так бы все и сложилось, если бы в судьбу Луи Рено не вмешалась страсть к огромным по тем временам скоростям и сложным механизмам.

Ах, как хорош был Париж весной 1898 года! По мощенным брусчаткой улицам катились сияющие лаком экипажи, холеные лошади лениво помахивали аккуратно подстриженными хвостами. Кучера носили цилиндры, а седоки – фраки и плащи с пелеринами. Они тратили целое состояние на перчатки, прически и выписанные из Ниццы бутоньерки. А парижские женщины…

Тогда улицы украшали обнаженные плечи, мерно колыхавшиеся длинные юбки колоколом, томно глядевшие из-под огромных шляп глаза. Ранним вечером в ресторанах и кафе загорались огни, распахивались двери светских салонов. Публика неспешно перемещалась из одного модного места в другое, флиртуя и сплетничая. Этот прекрасный мир принадлежал Луи Рено по праву рождения, но он предпочел иные удовольствия.

…Чахлый мотор тарахтит и плюется дымом, молодой человек возится с двигателем, собранным фирмой “Де Дион”, – руки по локоть в масле, лоб перепачкан сажей. Это – автомобиль, однако он больше напоминает поставленный на четыре колеса курятник. “Самобеглая коляска” тарахтит в сколоченном из досок сарае во дворе загородного дома Рено в Бийянкуре. Сарай и есть фирма “Братья Рено”. Братья снизошли к увлечению Луи: каждый выделил ему по тридцать тысяч франков. В нынешнем году Луи обещает продать целых шесть машин.

Его фирма – это несколько инженеров, два-три десятка рабочих, сарай, защищающий их от дождя, раскаленная докрасна железная печка и немного денег на счете. Все остальное приложится благодаря его вечно лохматой, несуразно большой голове. Недавно он придумал хитрое устройство – прямую передачу, переключающуюся одним движением рычага. А что до мечты… Если бы он рассказал о ней женщине, с которой делил постель, Жанне Атто, актрисе “Опера Комик”, та, наверное, подняла бы его на смех.

…Небольшой театральный зал, на сцене, освещенной колеблющимся пламенем газовых светильников, роскошная женщина в античной тунике поет арию Амнерис. Большая удача, что такая женщина согласилась жить с тобой, но Луи не содержит Жанну. Так, помогает по мелочи, да в последнее время дает деньги на квартиру… Выходит, это любовь? Пожалуй… Только такая любовь и возможна между подающим надежды юношей из хорошей семьи и актрисой на три года его старше: оба понимают, что будущего у них нет, и относятся к этому спокойно.

Проснувшись в семь утра – ему пора на завод, Луи Рено думает не о том, что малышка Жанна была восхитительна нынешней ночью. На одной подушке соприкасаются две головы: ее, в спутанной короне густых-иссиня черных волос, и его, каштановая. В сонной женской головке мешаются сцены из “Аиды” (у Радамеса почему-то большая лохматая голова Луи, его длинный нос, черные глаза, большие усы и пахнущие машинным маслом сильные руки) и недавний скандал с хамом директором, отказавшимся повысить жалованье. А в голове Луи (он протянул руку к валяющимся на трюмо кальсонам да так и застыл) окончательно складывается образ его Идеальной Любви.

Она маленькая, изящная, но очень сильная, с выраженными, развитыми формами. Норовистая и покладистая одновременно, с виду сдержанная, а на самом деле порывистая, дающая больше, чем обещала…

Это машина, которую он когда-нибудь сделает! Он мысленно ласкает стройные крылья и выпуклую решетку капота, натяг